Глобализм в футляре

Впечатление от венецианской биеннале тройственное. Во-первых, глобализм архитектуры: проекты схожи по приемам, по технологиям, которые предлагают авторы. О национальных особенностях архитектуры той или иной страны говорить практически не приходится.

Во-вторых, концептуализм: почти все проекты выполнены под влиянием той или иной идеи, главная из которых — биоморфизм. И наконец, — отсутствие границ невозможного: западные строительные корпорации демонстрируют такие дорогостоящие технологии и материалы, что готовы исполнить любую фантазию зодчих. Обидно, что мы этого лишены.

В какой-то мере из-за этого российские архитекторы находятся в плену старых проектных решений и лишены стимула к творчеству.

На биеннале выставлено колоссальное количество проектов — я давно так не уставал от восприятия архитектуры, как там. За одно посещение экспозиции охватить все просто невозможно.

Можно сказать, что там выставлена первоклассная архитектура, но не принятая у нас. Это высокотехнологичная архитектура, созданная зодчими с совсем иным мировоззрением. К сожалению, надо констатировать, что у нас такая архитектура никому не нужна — нет заказчика.

Какие-то конкретные проекты выделить сложно: все сплелось в единое кружево. Но очень радовало, когда видел уже знакомые работы. Проект же Доминика Перро для Мариинского театра вообще воспринял как родной.

Экспозиция биеннале слишком обширна и посмотреть ее за день практически невозможно. Грустное впечатление произвел русский павильон: совсем как в детском саду — сидят детишки и что-то клеят, как будто во всей России архитектуры нет как таковой.

Из увиденного самыми интересными кажутся проекты новых театральных зданий, которые строятся в разных странах мира. Удручает, что мы безумно отстаем в области театральных технологий. Если не будет построен новый Мариинский театр, не появятся другие театральные здания, то между нами и остальным миром будет зиять еще бо€льшая культурная пропасть.

На биеннале в концентрированном виде представлена западная архитектура, которая знакома по специализированным изданиям, — пластичная, технологичная, бионическая. Если такая архитектура будет превалировать в XXI веке, придется поработать над собой, чтобы ее воспринимать.

Поразило, как много сил и средств западные архитекторы тратят на создание экспозиции: это и многочисленная компьютерная графика, и анимация. Прекрасно выполненные макеты с подсветкой — это буквально самостоятельное направление в работе архитектора.

Горько сравнивать: у нас при строительстве изо всех сил экономят на воплощении архитектурных идей, а здесь вкладывают огромные средства только на представление своих проектов.

Самое главное, что меня поразило на биеннале, — это не проекты и не устроители, а публика, которая проявляет неожиданный (по нашим российским представлениям) интерес к архитектуре. Люди выстраиваются в огромные очереди за билетами, в «антитеррористический» гардероб, в книжные магазины, подтверждая статусность такого события, как биеннале, и гражданскую ответственность архитекторов.

Национальные павильоны производят разное впечатление в зависимости от уровня стараний. Понравился немецкий павильон, который демонстрирует отношение к архитектуре как средству формирования жизненной среды: среда комфортная — значит, и архитектура вроде бы неплохая.

В целом же выставка богата разнообразными идеями. Приятно, когда удавалось обнаружить работы в духе триады Витрувия («Польза, прочность, красота»). Но много проектов, которые игнорируют эти принципы. И это настораживает.

Венеция — прекрасна, биеннале — ужасна. Одно слово: некрасиво. Я бы сказал, что большинство из представленных проектов свидетельствует о массовом концептуальном изломе сознания у архитекторов. Такое впечатление, что современные зодчие исходят из принципа: чем страннее, тем лучше.

В связи с этим правильнее было бы определить тему биеннале не как «Метаморфозы», а как «Мутанты». Видимо, именитым архитекторам, которые имеют пять офисов по миру и тратят уйму времени на тусовки, интервью, перелеты, просто не хватает времени на серьезную работу. В результате и получается обрисованная на компьютере болтовня про архитектуру.

Антон Павлович Чехов однажды заметил, что за неясностью слова скрывается неясность мысли. Биеннале это лишний раз подтверждает.

Общее впечатление: безумно длинный выставочный павильон, в котором стоят практически одинаковые ящики, набитые соломой.

В основном все они демонстрируют тот же прием, который применил Доминик Перро в своем проекте для Мариинского театра: некая конструкция сверху накрывается футляром. Это какое-то предвосхищение новой архитектуры XXI века, где она является уже не «костями и мускулами» здания, а его одеждой.

Честно говоря, я быстро ушел с биеннале и вместо современной архитектуры рассматривал архитектуру нормальную — Венецию с ее палаццо и каналами.